Читать книгу "Город без войны  - Светлана Пономарева"

– Ну ты, Кеша, удружил, – возмущался в подъезде Юрик. – Классно стрижёт, классно стрижёт… Как теперь к девке сунуться? Ну, некоторым всё равно, а вдруг приличная попадётся?

– А зачем ты надо мной прикалывался? – оборвал его Кеша. – И потом, совсем дёшево: на троих – пузырь…

Открывший дверь Витька осмотрел всех троих и, вопреки ожиданиям, не засмеялся, а только сказал:

– Вы сейчас на древних буддистов похожи. Такие же лысые… Ладно, к вам там гость явился. Идите, принимайте.

Гостем мог оказаться кто угодно, но почему-то сердце у Сашки ёкнуло. Он подумал, что это Илья. Пришёл извиниться и всё объяснить. Сашка кинулся в комнату и обнаружил на своей постели зарёванного, очень грязного Павлика. Рядом сидел Пёс и прикладывал мокрое полотенце к его губе. Женька держал наготове кружку воды.

– Ты откуда такой? – испугался Сашка.

Павлик только ещё сильнее заплакал.

– Он не говорит, – сказал Максим. – Но я думаю, его дома побили.

– Пацана надо в больницу отвезти, – Сашка сел рядом, – а самим в полицию заявить. Пусть с его предками разбираются.

Женька свистнул и покрутил пальцем у виска.

– Тебя что, Ерхов, мать в детстве неудачно уронила? Раз ты сам в полицию собрался. Тебя же, придурка, сразу и арестуют.

– Да я-то тут при чём?

– А кто тебе поверит, что не ты его испинал? Вон, вызовут его папашку, тот кулак покажет, и пацан на тебя что хочешь наговорит. И посадят тебя, а то и повесят. Это какой судья попадётся…

Павлик переводил глаза с Женьки на Сашку и размазывал по щекам слёзы.

– Да ну, – сказал Сашка неуверенно, – разве так бывает?

– Нет, не бывает. Это я тебе, недоумку, сказку на ночь рассказываю! – разозлился Коньков.

– Женька, ты чего на меня орёшь? Я вроде теперь командор, – напомнил ему Сашка.

– Да и хрен с тобой, главнокомандующий портянок, – Женька со стуком поставил кружку на подоконник. – Сегодня вещи собираю и ухожу. Я вообще не штурмовик больше. Всё, рассчитался в штабе, вот тебе квиток, – Женька вручил Сашке бумажку и ушёл.

Юра глупо захихикал ему вслед.

– Ладно, хорошо, – сказал Сашка, пытаясь всё обдумать, – не надо полиции. Живи, Павлик, тут, с нами. Можешь домой не возвращаться…

Кеша за Сашкиной спиной вздохнул и, вытащив из тумбочки ветхую книжку, принялся читать, подсвечивая страницы фонариком. Сашка осторожно погладил Павлика по голове, по жёстким, давно не мытым волосам.

– Ты прям как мама родная, – хмыкнул Юра. – Вот Витька, человек добрый, сразу заявил: не жилец мальчишка. Даже говорил, как лучше умереть.

– Кеша, надо будет Павлику тоже лежак сделать, – сказал Сашка. – Где-нибудь ещё доски есть?

– Есть, – отозвался Кеша, не отрываясь от книжки. – Ой, у меня уже голова пухнет от этой хренотени. Папоротники какие-то, мхи, лишаи. Нафиг это человеку знать, если у нас такое не растёт ни фига! И жрать-то, поди, нельзя такую заразу!

– Простой ты, Кеша, – усмехнулся Сашка. – Это знать затем, если ты, скажем, соберёшься удрать из нашего великолепного города на юг, например. А там исключительно лишаи, как ты говоришь, растут.

– Не хочу я никуда удирать, мне и здесь некисло. Чего я там, на юге, не видал? Там, говорят, песку по колено и жара, что танки плавятся. Кто в таком месте ферму заводит? Не, Сань, я не психический!

Сашка вздохнул и стал открывать банку с тушёнкой, чтобы накормить пацана. «Странно, – думал он, – мне кажется, то, что я сейчас делаю, я должен делать ради Олега. А ведь мы не так долго знали друг друга, я с ним мало разговаривал и ничего ему не обещал. Но чувство, будто Олег меня видит…»

Ночью Сашка проснулся от непонятного звука. Повертев головой, сообразил, что рядом плачет Павлик.

– Ну чего ты? Чего ревёшь? Болит что-нибудь?

– Не, – всхлипнул Павлик. – Я боюсь. Ты меня выгонишь или папка найдёт. Они меня в падальщики сдадут. Кто сдаёт, тем двадцать марок платят. Как деньги надо будет, папка и сюда приедет.

– Не приедет, – Сашка снова гладил Павлика по голове и покрепче укутывал в одеяло. – А приедет – я ему врежу! Не плачь, Кеша тебе завтра лежак сделает, он обещал. Ты на него Хныков матрас постелешь, и одеяло мы тебе дадим, мне один офицер почти новое подарил…

– А потом я вырасту и стану командором, – сонно пробормотал Павлик, – как Олег.

Сашка вздохнул, чувствуя, что засыпает…

На следующий день выяснилось, что командорство – это не только зарплата в пятьдесят марок вместо тридцати и нашивка с буквой «К» на рукаве, про которую ходила по развалинам шутка, что кто-то с ней командор, а большинство всё-таки козлы. Оказалось, это ещё и документы на бригаду, необходимость бывать в штабе и неприятный диалог с Уксусом, которому Сашка теперь напрямую подчинялся. Новое положение Уксус обрисовал Сашке несколькими фразами, из которых Сашка ясно понял: нормальный закон в этажке закончился вместе со смертью Волка. Сидя в порядком уже загаженной Волковой квартире, задрав ноги на стол и попивая что-то из железной кружки, Уксус объяснил, что Сашка никогда ему не нравился, потому что сильно выпендривался. И теперь он нравится ему ещё меньше, потому что не место такому ушлёпку в командорах. Рядом с Уксусом сидели Гога и парень по кличке Зомби, который при каждой фразе коменданта ухмылялся, демонстрируя гнилые зубы. «Так вот, если кто из твоих выродков чего натворит, я тебя урою. Без всяких там законных разборок. Понял? Повтори», – завершил беседу Уксус. А когда Сашка сквозь зубы процедил требуемое, Уксус добавил: «Сходи на восьмой этаж в квартиру, что направо, и вниз погляди. Так вот, если чего – ты оттуда навернёшься. Устроим тебе несчастный случай по пьянке. И сами же от жалости обрыдаемся».

Сашка вышел от Уксуса злой и с чувством омерзения. Такому командиру ему подчиняться пока не приходилось. А теперь придётся, потому что, как ни крути, другого не предвидится. Сашка постоял, успокаиваясь, на лестнице, а потом всё-таки пошёл наверх. В квартиру, названную Уксусом. Было видно, что поднимаются сюда крайне редко. Да и зачем? Одной стены в квартире не было – именно тут прошла бомба. На вывороченные доски пола недавно намело снега, а теперь он растаял, смешался с грязной бетонной крошкой. Ветер завывал, трепал остатки дранки и штукатурки на сохранившейся части потолка. В сыроватом тумане нечётко проступали контуры соседних этажек.

Сашка посидел у пролома, бросил в него камешек. И вдруг вспомнил давнюю Шизову фразу: «Когда рушится камень – это ерунда, когда рушатся души – это конец». Тогда он ничего не понял, а ведь Шиз был прав! Вот почему всё так плохо. Потому что души вокруг разрушены. Никому не нужен город с белыми домами. О нём не думают. Даже он сам не думал о мирном городе уже давно. Сашка встал. Неужели это правда? Город не нужен. Иначе его бы построили давным-давно. Тысячи здоровых людей собрали бы по кирпичу и построили… И не воевали. Но он просто им не нужен, как сырым тучам не нужен ветер. Ничего вокруг не изменится. И Сашка будет просто командором в этих развалинах. Пока не погибнет на боёвке… Или пока Уксусу не покажется, что он чересчур выпендривается. Сашка встал. Захотелось напиться, чтобы дурные мысли не лезли в голову. Но он ведь обещал, слово дал. Да и зачем? Рано или поздно выпивка кончится и придётся снова видеть разруху вокруг…